http://readmanga.me/magi___labyrinth_of_magic/vol11/103

Короткая биография для ленивых поп:
+ Родился далеко за землями данного прайдленда.
+ Благодаря "старожилам" своего прайда обрел неприятную кличку, от которой хотел избавиться.
+ В год впервые серьезно подрался.
+ Примерно в полтора года был выгнан из земель собственного прайда в связи с появлением нового короля. Бежал не один, с компанией подростков, львят, которых пытались спасти их матери, и маленького фенека, который вскоре практически поселился в небольшой гриве.
*Когда лев побеждает главу прайда и захватывает его положение, он убивает львят, то бишь наследников прошлого властителя. Так же он может и прогнать неполовозрелых особей
+ В два года с половиной его группа иссякла - остался только он и фенек.
+ В эти же два года совершил с фенеком обряд - обменялся с ней именем.
+ Ныне пришел в данный прайдленд.
Больший вариант:
Я родился где-то три года назад... В небольшом прайде, на севере отсюда. И поверьте мне, те места никоим образом не отличались от этих благодатных земель! Там цвели цветы, там росли высокие деревья и даже толстые, как мне казалось, размером со слона баобабы. Там было много животных - и травоядных, и хищников, это были земли изобилия. Очень красивые и живописные места, поверьте мне на слово! Каждое утро, просыпаясь, я находил солнечные лучи не палящими, а мягко прикрывающими, воздух в те времена не опалял мои легкие, а земля была усеяна травой. Недалеко от моего укрытия, помню, было небольшое каменное плато, в обратную от него сторону протекала грязная речушка. Муть её воды меня никогда, впрочем, не огорчала - в ней не водилось крокодилов, этих чешуйчатых тварей и, по убеждению всех, кто меня окружал, эта речушка была чем-то, данным нам от самого бога, от Айхею, а потому, её немного горькая на вкус водица вполне меня удовлетворяла.
Убежище, в котором я появился на след, было как раз в корнях небольшого деревца, отчасти выдернутого ураганом и потому послужившего отличным укрытием для маленьких львят. Единственное, что я знаю о том времени - немногочисленные и, я уверен, во многом льстивые рассказы моей матери. К примеру, мое имя я получил за то, что, едва родившись, я тут же исцарапал ей сосок с молоком. Впрочем, это бло не единственное мое имя и оно, такое красивое и прекрасное, было всю мою раннюю жизнь спрятано под тенью другого, более внушительного для моих сверстников и надоедливого Дайфу. Вы могли представить мое отчаяние, когда вместо Когтя, основного кошачьего оружия, разящего всех врагов налево и направо, меня прозвали Слабаком! Это чем-то больше подходило на оскорбление, ежели на имя. И ладно бы дали его мне мои друзья, сверстники - нет! Его дали мне наши некие старожилы прайда, львицы где-то за 8-10 лет, уже старухи, служившие только тем, что постоянно лезли не в свои дела. от одного их вида меня начинало подташнивать! Эти прекрасные дряблые охотницы постоянно пытались успеть за взрослыми и даже обогнать их, а потому даже все имена львят были составлены не без помощи этих трех кляч. И называли-то они совсем не по приятным признакам! Одну девчонку они и вовсе назвали Вибаей, то бишь неправильной, открестившись тем, что родилась она вперед не головой, а задними лапами. В сравнении с её "неправильной" я со своей "хилостью" начинал чувствовать себя менее ущербно - хотя бы в чем-то я не так плох. Хотя и честно скажу - все эти клейма старых кляч преследовали меня всё мое детство и каждый раз въедались в голову со все большей силой и никакая мыссль о том, что у кого-то может быть и хуже, меня не могла спасти. Помимо старушенций, в мою жизнь часто вмешивалось множество других львиц. И все они представали передо мной, львенком, в качестве няньки! Сложно подумать, что было бы, если б я оказался сиротой - мне казалось, что тогда меня разорвут на несколько частей обитательницы прайда. И пусть между нами были немного натянутые отношения из-за собственных обязанностей, они иногда даже умудрялись вызвать симпатию с моей стороны. Они могли подкормить или подсказать чего по мелочи, хотя и для большего не годились. Так же внимания моего заслужил и глава нашего прайда. Для себя я его называл бегемотом. Зверь был крупный, чем-то напоминающий на бесформенный мешок с мясом, да и видом своим внушал уважение, однако зверя миролюбивее нам было не найти. К львичкам он был грубее, но к нам, ко львятам, относился совершенно по-иному. Запас терпения его был неиссякаемым - слон, неторопливо и неуклюже шагающий по саванне, и тот не мог сравниться. С моей он мог всегда рассчитывать на огромную дозу уважения, хотя и особо я к нему не лез - этакая махинушка выглядела уж больно внушающе. Разумеется, помимо них были и львята: Я, Дайфу, та самая несчастливая Вибая, её брат Кубва (Большой), мой брат Мазива (Молоко) и моя сестра Манея(Мех). Вибая и Кубва были немного помладше, но мы все равно резвились всегда вместе, одной большой компанией.
Первые свои три месяца я провел, не уходя далеко от своего родного древа. Для меня оно стало клеткой, и клеткой чрезвычайно скучной. Я знал все, каждый кустик, каждый листочек. В то же время я всегда был спокоен - в моей жизни присутствовала приятная стабильность, и я всегда знал, чем окончится мой день и как он начнется. После трех месяцев мир мой значительно расширился, его непрочные клетки с треском разломились, и вся саванна предстала перед моим взором. Саванна необъятная и огромная, саванна, которой не было предела. Я даже пытался с братом дойти до границы её - и каждый раз они ширились, каждый раз горизонт шагал вперед нас и каждый раз мы узнавали что-то новое. О да! Жажда этого нового была у меня, казалось, в крови. И я не любил узнавать его от матери, нянек или трех кляч - нет, я хотел познать все сам, а потому, регулярно убегал, убегал один или с компанией, убегал просто так или за чем-то особенным, я просто убегал, не в силах выдержать компанию своих назойливых сиделок. Они каждый раз пытались запихнуть в меня знания силой, не беспокоясь вовсе, волнуют ли они меня. Они заботились лишь о том, чтобы вода плавно капала в воронку, совсем не замечая, что, попав в неё, она все равно попадает в землю, так как под нею нет бутылки. И меня это раздражало. Они бубнили про своего Айхею, рассказывали о львинных ритуалах и о моем будущем, но я был далек от религии, все ритуалы могли пройти и без моего участия, а будущее меня интересовало куда меньше, чем настоящее. Это давало мне прочные основания всячески их избегать, в чем я был уверен. А потом носится по окрестностям, набирая не самых приятных знакомых и не самых приятных встреч. Бывало даже встретится с буйволом. Всяк незнающий считает, что это - обычное африканское травоядное, но нет, поверьте, буйвол своими огромными рогами способен раскрошить львенка в горстку костей. и даже видал в живую птицу марабу, печально известную по всей саванне, как сущая тварина с перьями, клювом своим мгновенно прошибающая череп. И эти уроки были похлеще всех тех бредней, что преподавали мои клячи. А стоило им взъесться на меня и начать читать лекции, как мой любимый мешок мяса, бегемот и просто властитель прайда, шумно посмеявшись, выручал меня от надобности выслушивать их. и вся моя жизнь была похожа на празднество, на радостное затишье перед бурей, во время которого я только и мог, что харчевать да прогуливаться.
А вот месяцев эдак в восемь-десять, я точно не помню, пришло ко мне первое горе. Именовалось оно засухой. Долго не шли дожди, отчего даже земля потрескалась и завяли травы, а потом и вовсе наш мирный уголок стал напоминать пустыню. Это было ужасно. Первыми пали дети - они все стали походить скорее на скелеты, ежели на живых существ. Матери были им под стать - худощавые, с выпирающими ребрами, со шкурой, потерявшей свой блеск и цвет. На что мы были похожи? Мы с немой скорбью глядели, как угасали жизни в наших братьях. Первым помер брат Вибаи - раньше крупный, мощный мальчишка съежился до состояния маленького кактуса, а потом, распластавшись на каменном плато, тихо умер, не в силах терпеть голода. Скончалась моя сестра Манея, померла одна из кляч - на тех, к слову, и вовсе смотреть было страшно, они и раньше красотой не блистали. Стада ушли и охотиться было не на что. И к самому победному концу охотницы настолько отчаялись, что одной глубокой ночью совершили нападение на слона. Это было ужасно. Я был там. И навсегда запомнил, как одна из них вцепилась в хобот. Животное протяжно кричало и пыталось скинуть глупую молодую львицу, но от боли она лишь сильнее сжала челюсти. Она не думала, что творит, иначе давным давно бы убежала. Разумеется, она погибла. Её тело, на себе изучившее все окружающие деревья и почву, под конец больше походило на кашу, так как разъяренный серый даже после смерти львицы не спешил закончить с расправой над ней. Это была битва сумасшествия, битва страха и голода, самая ужасная, которую я мог видеть. Под конец охотницам удалось пролить кровь ушастого, и в тот день прайд был накормлен вдоволь.
В год я впервые подрался. И подрался я за еду с собственным братом Мазивой. Битва была серьезная, битва шла во время засухи, и от неё во многом зависели наши жизни. Я продул и потом отжирался корешками каких-то растений, пусть и потом часто возвращал их родной земле вместе с прочим содержимым своего желудка через рот - познания в съедобности сия продуктов меня подводили.
Засуха прошла буквально через месяц после этого. Вернулся дождь, а вернее, целый потоп. Старухи вместе с львичками верещали что-то о даре Айхею, так и наливаясь силами. Я к тому времени едва мог встать, и если б не такое скорое завершение, мог бы откинуть ласты следующим - Мазима на моих харчах так и нажирался, а от того отбирал их ещё чаще. Сил у него, в отличие от голодного и усталого меня, было вполне достаточно.
Вскоре львицы снова принесли потомство, и жизнь продолжалась точно так же, как и раньше. Но одно изменилось - мой любимы мясной мешок совсем помирал. Он мог подхватить какую болезнь, мог просто оголодать, я не знаю. Но проделжался на престоле своем он недолго - на его смену пришел чужак, он прогнал его, по сути, на верную смерть. Эта амбициозная тварина меня жутко бесила, но я ничего поделать не мог - таков уж он закон природы, на смену слабому приходит сильный. И этот сильный, дабы побыстрее расположить к себе прелестный пол, начал убивать малое потомство. Я, конечно, не сомневался, что со своими львятами этот кусок дерьма будет вести себя точно так же, как мой бегемот, но тем не менее, он вызывал во мне лучи ненависти. К тому же, все понимали, что очередь дойдет и до нас - до подростков, да неполовозрелых ребят. И она дошла. Мы, трое, были выгнаны. Не умеющие толком охотится, мелкие сорванцы, были выгнаны из своего прайда навтречу саванне. Старухи даже доверили нам пару львят, шестимесячных карапузов, последних в прайде. Доверили их они тайно, и мы так и не смогли понять, зачем - там, за далекой полосой горизонта, их ждала только смерть. Закаленные засухой, мы это прекрасно понимали и относились к этому так же ествественно, как и к тому, что на земле растет трава. С нами так же отправился в путь небольшой фенек. Он, вроде, был чем-то типа собирателя сказок, и поселился он в моей грива - брат чем-то не понравился этой особе. В отличие от львят, такая штука была довольно полезной - она посвящала нас в то, чего мы не знали, рассказывала о способах охоты и травах.
Первыми, как и ожидалось, сгинули львята. Один умер в пасти крокодила, второй потерялся - не ведаю, что с ним случилось. Следующим стал Мазива. Мы были очень голодны, так как не умели охотится, а он осмелился напасть на одиночку с его добычей - газелью Томпсона. С тех пор, как он ушел, я его не видел. Ни его, ни одиночки. Осталось только трое - Клау, Вибая и Фан(фенек). За все время мы с Ви очень сдружились, да до такой степени, что могли бы иметь львят, если б не возраст. Мы привыкли к голоду, научились красть еду и отбирать её, мы научились находить воду и теперь ценили её побольше всякого Айхею. Но со временем и Вибая меня покинула - она нашла себе прайд, семью. Львицу приняли с большой радостью, а я продолжил свой путь. Я бы сошел с ума от одиночества, свихнулся, если б не фенек. эта маленькая штучка стала для меня неотъемлtмой частью жизни и отказ от неё мог значить разве что добровольное подсовывание лап под грузного слона. И мы с ней совершили львиный ритуал, один из немногочисленных запомненных мною из рассказов кляч, и обменялись своими именами. Она стала мной, я - ею. Она значила для меня ровно столько же, сколько и я, и наоборот. Мы ещё много путешествовали. Время потеряло всякий смысл - то, что случилось вчера, смешивалось с событиями месячной и годовой дальности, земли менялись землями. Посещение этого прайдленда для меня ничего не значило - ту же самую малость, что и заноза в плече носорога.

http://fc04.deviantart.net/fs70/f/2013/ … 5vg07g.png

вариант фиолетовой режущей глаз неоноты